Барбара Картленд - Милая чаровница [Милая колдунья]
Временами голова у нее раскалывалась от боли, однако она продолжала работать. Она была слишком утомлена, чтобы протестовать, слишком слаба от недоедания, чтобы уклоняться от ударов отца.
«Что же мне делать?» – спрашивала себя сейчас Зария, и этот вопрос казался ей непосильно трудным.
Она чувствовала себя потерянной, беспомощной и испуганной. Лондон был таким большим, таким чужим ей городом. Если бы можно было позвонить мистеру Патерсону! Но во всяком случае, был добр и дружелюбен с ней.
Правда, сейчас он играет в гольф. Да и зачем его беспокоить? Разве ему есть дело до нее? Судя по блеску в его глазах, она показалась ему просто смешной.
Зария поднялась со стула, подошла к камину, возле которого стояло большое зеркало, и посмотрела на свое отражение. Прямые, неопрятные волосы, которые она сама стригла, отвратительные очки в металлической оправе, которые заставил ее носить отец, когда она пожаловалась, что с трудом разбирает стершиеся буквы рукописей. Зария поспешно сняла очки, но от них на лице остались четкие красные следы, а круги под глазами стали почти черными на фоне пепельно-серой кожи. Медленные, тяжелые слезы потекли у нее по щекам. Она много страдала в своей жизни, однако не помнила, когда плакала в последний раз.
«Я безобразна, – повторяла она себе, – безобразна, беспомощна и абсолютно одинока. Я не хочу жить!»
Она отпрянула от зеркала и бросилась на софу, зарывшись лицом в подушку. Она собиралась плакать, но мягкий шелк подушки повернул ее мысли к шелку, атласу и бархату – всем тем очаровательным вещицам, к которым так любят прикасаться женщины.
Она снова подумала о Дорис Браун, о ее шелковых чулках и замшевых перчатках, которые она так боялась потерять.
«И у меня будет все это! Обязательно будет!» – сказала себе Зария.
Ведь она может пойти в магазин и купить все, что она только не пожелает. Можно заплатить чеком. Но ей сразу же стало страшно. Она не осмелится, ей не выдержать презрительного выражения на лицах продавщиц.
«Откуда она такая взялась?» – будут спрашивать они друг друга.
Зарии внезапно захотелось убежать назад, в Шотландию. К старой Саре, к дому с грязными стенами и уродливой викторианской мебелью, со спертым воздухом, из-за которого она никак не могла избавиться от мысли, что отец еще жив, что вот-вот войдет в дверь, заметит какие-то неполадки и обрушится на нее с проклятиями. По крайней мере, там все было знакомо, а жизнь здесь пугала ее.
Она застонала и села. Что-то упало на пол. Нагнувшись, девушка увидела, что это был паспорт Дорис Браун. При падении он раскрылся на том месте, где была фотография. Она была не очень четкой. Почти любая девушка могла назвать ее своей – глаза, нос, рот, волосы непонятного цвета, который в реальности мог быть любым, открывают уши, завиты и зачесаны назад по последней моде.
– И я могу так выглядеть, – прошептала Зария и поняла, что жребий брошен. Она должна занять место Дорис Браун по той простой причине, что слишком боится оставаться в этом незнакомом отеле и ждать, когда что-нибудь произойдет. Да и произойдет ли? Ей предстоит слоняться по улицам, кишащим занятыми, спешащими по своим делам людьми, живущими своей, незнакомой ей жизнью. Предстоит возвращаться сюда и сидеть в одиночестве. И так день за днем, ночь за ночью, изнывая от безделья, ожидая разве что поступления денег.
Можно сменить этот отель на другой, но и там она будет чувствовать себя такой же одинокой, такой же испуганной. Можно поехать в Нью-Йорк или на юг Франции, как предлагал ей мистер Патерсон, но и там она будет одна, совсем одна.
– Нет! Нет! – вскрикнула Зария и тут же вздрогнула от звука собственного голоса.
Такой жизни она не вынесет. Не вынесет одиночества, вынужденного безделья. Она не сможет существовать без ждущих своей очереди рукописей, без принуждающего ее к работе отца, без копошащейся на кухне Сары, готовящей неизменные овсянку и чай.
– Надо ехать! – Зария произнесла эти слова с решимостью, которой она в действительности не ощущала, позвонила в звонок. Услышав его звук, она, дрожа, присела на диван и напряженно застыла в ожидании.
Наконец в комнату вошла горничная – довольно симпатичная, бойкая молодая женщина. Зарии показалось, что она была несколько недовольна тем, что ее вызвали в такое время.
– Вы звонили, мадам?
– Да, пожалуйста, вы не могли бы помочь мне?
– Разумеется, мадам. Что я могу сделать для вас?
– Дело в том… что… – запинаясь, произнесла Зария, – мне надо уехать… за границу сегодня вечером. А я приехала из Шотландии и… не взяла с собой никакой одежды. Мне нужен костюм, блузка, несколько пар чулок и туфли. Я… мне нельзя ехать в таком виде. И, пожалуйста, мои волосы… Надо, чтобы их уложили.
Горничная окинула ее презрительным взглядом:
– Мадам, наверное, не сознает, что сегодня суббота.
– Да, да, я знаю, что все магазины закрыты. Но, возможно, можно купить эти вещи у кого-нибудь из ваших знакомых? Может быть, у вас есть костюм, который вы могли бы продать мне?
Горничная посмотрела на нее так, будто перед ней была сумасшедшая.
– Ну пожалуйста, – умоляла ее Зария, – я вас очень прошу. Мне это так важно.
Это была мольба о помощи в решении той единственной проблемы, которая объединяет всех женщин на свете независимо от их социального положения, веры, цвета кожи и национальности – проблемы одежды.
– Ну хорошо, мадам, я попробую что-нибудь придумать, – с сомнением в голосе ответила горничная.
Глава 2
Зария стояла у окна отеля «Британия» и смотрела вниз на залитую солнцем улицу и поток проносящихся по ней машин. Отсюда Марсель выглядел муравейником, и это только усиливало в ней чувство отчужденности и одиночества.
Всю ночь она пролежала без сна в комфортабельном мягком вагоне. Она снова и снова думала, что сошла с ума, что надо вернуться в Лондон, позвонить мистеру Патерсону и сообщить ему о своем намерении, однако так и не пришла к окончательному решению. Попав в Марсель и узнав, что отель находится рядом со станцией, Зария подхватила чемодан и пошла туда.
Оказалось, что комната для нее забронирована, как и следовало из письма мистера Патерсона. Вышколенный слуга с вежливой предупредительностью провел ее в номер, дверь за ним закрылась, и Зария снова осталась одна.
Она повернулась от окна и увидела свое отражение сразу же в нескольких зеркалах, украшавших комнату. Ей трудно было поверить, что это она и есть. Костюм, который нашла для нее горничная, разумеется, не был сшит у известного портного, но он, безусловно, больше подходил ей, чем ужасный старый пиджак из твида и юбка, которую она носила годами. Зария выбросила все это в корзину для мусора. В первый раз в жизни она поступила настолько экстравагантно, выбрасывая то, что еще можно было использовать.
